Юлия Латынина: Меня за яйца не повесят

Быков Дмитрий
1:00,25 ноября 2008
"Собеседник №45"
Комментировать0

Добавить в блог
Версия для печати

-A+A
Юлия Латынина, по моему глубокому убеждению, в сегодняшней России – журналист номер один. Понимаю, сколько врагов у нее прибавится среди коллег после этого заявления, но я ведь тоже коллега. И у меня хватает мужества признать, что эта женщина храбрей и информированней нас всех. Меня уж точно.
Я не понимаю, как она не боится писать свои чеченские романы и колонки в «Новой газете». И откуда она все это знает – не понимаю. А вот почему ее терпят и даже не репрессируют – кажется, понимаю. Когда-то Васильев, главред «Коммерсанта», на мой недоуменный вопрос – как терпят в Кремле репортажи Андрея Колесникова – ответил с полной прямотой: кажется, им нравится. Так вот, не знаю, нравится ли им Латынина, но уверен, что для них это существенный источник информации. Многое они узнают непосредственно из ее расследований.

«Гуманитарная» колонна бронетехники

– Прежде всего скажи честно: после августовского разноса, устроенного Путиным «Эху Москвы», ты ушла в отпуск по своей, путинской или венедиктовской инициативе?
– Исключительно по своей. И не в отпуск, а в командировку. У меня в новом романе газ на шельфе добывают, а я все до Уренгоя не могла доехать.

– Но был слух, что последовало императивное требование убрать из эфира тебя и Новодворскую…
– Обо всем, что касается «Эха», лучше спрашивать у Венедиктова, но могу сказать тебе с полной уверенностью, что решение приостановить выступления Новодворской на «Эхе» исходило от него. И я с ним вполне солидарна. Если «Эхо» закроют – я не хочу, чтобы его закрывали за добрые слова о Басаеве. Я считаю, что Новодворская выбрала этот момент, чтобы сказать доброе слово про Басаева, совершенно сознательно.

– Но позиция твоя по грузино-осетинскому конфликту не изменилась?
– Она изменилась только в том смысле, что обросла многочисленными подкрепляющими ее доказательствами, взятыми, кстати, из открытого доступа – из родной нашей газеты «Красная звезда», с которой никаких ЦРУ не надо, из блога оператора телеканала «Звезда»… Вообще, чтобы анализировать эту войну, нужен не военный специалист. Нужен Оруэлл. Помните: «По меркам войн прошлых веков эта война – мошенничество»? Пример: в ночь на восьмое августа грузинами якобы разгромлена гуманитарная колонна. Пардон, кто это в ночь войны посылает в Цхинвали гуманитарную колонну? Да еще в республике, где 3–4 августа чуть не всех вывезли? Но колонну разбомбили. И оператор «Звезды» Назиуллин подтверждает, что ее разбомбили в 5 утра в Джаве. Он попал под бомбежку с этой колонной. Он приехал в Джаву в 5 утра из Цхинвали, по которому шла артподготовка, и пишет: и тут я увидел колонну российских танков. Наши войска были в Осетии задолго до официального начала «грузинской агрессии». Передовые части 135-го и 693-го полков вошли на территорию республики как минимум 7 августа. Ребята, у меня вопрос: если вы хотели предотвратить войну, чего вы не разместили эти части на границе с Грузией? Чего ваш рояль стоял в кустах? Там довольно жуткие вещи, с точки зрения Оруэлла. Там люди, которые дают показания официальной осетинской комиссии по расследованию геноцида, все говорят: мы два дня сидели в подвалах, и рядом стояли грузинские танки. И нас долбили артиллерия и авиация. Если танки стояли грузинские, если эти танки уничтожены артиллерией и авиацией, то чья была артиллерия и авиация? А потом Вадим Речкалов, за что ему низкий поклон, публикует снимок оператора установки «Град», который говорит: «Мы стреляли по Цхинвали, чтобы его взять».

– И каков был сценарий этой войны, по твоей версии?
– Думаю, что она должна была начаться в ночь на 9-е силами осетинских и абхазских партизан. Ну, корейский летчик Ли Си Цын. 9 и 10 августа – выходные, ООН в отпуске, а Путин, Буш и Саакашвили, напротив, на Олимпиаде. Это очень приятно – сказать, глядя в лицо Саакашвили: «Я не могу дозвониться до Кокойты. Он вышел из-под контроля». Это чисто по-пацански, я бы сказала. Когда 7-го грузины начали выдвигать свою технику, мы испугались и скомандовали «фас». Из Владикавказа стали выдвигаться новые колонны, параллельно с обстрелом Тамарашени. Что такое обстрел Тамарашени? Это уничтожение вражеского укрепрайона перед проходом колонны. Это очень важно понять, что грузинский участок Транскама между Джавой и Цхинвали был, по сути, укрепрайон. Что должен делать Саакашвили, когда он видит, как укрепрайон, преграждающий путь на равнину, сносит артподготовка перед прохождением колонны? Жаловаться в ООН? Ну, он и до сих пор бы жаловался, весь в белом. И грузинская оппозиция его бы не ругала. Она бы хвалила освободителя Гиоргадзе.

Все это не значит, что я не вижу вины Саакашвили в происходящем. Вижу, и огромную. Он не сумел выстроить отношения ни с Абхазией, ни с Осетией. Это ж надо было умудриться – превратить Южную Осетию из совместного грузино-осетинского предприятия по контрабанде в совместное российско-осетинское предприятие по борьбе с Саакашвили. Ты знаешь, что самое смешное? У меня новая книжка кончается российско-грузинской войной. То есть она, эта война, в другом месте, но механизм тот же самый – абсолютная злая воля, ограниченная и в то же время поощряемая жадностью. Мне все хотелось эту новую книжку как-то камерно кончить, а не вытанцовывалось. Так что я вчерне дописала книжку – и тут хлоп! Я включаю телевизор и вижу, что ее уже экранизировали. Прямо в программе «Время».

– То есть книжка о Кавказе?
– Ну.

– Ну, и как по-твоему, Россия теряет Кавказ?
– Ничто не потеряно, пока оно не потеряно. Слушай, кто б мог предположить пять лет назад, что Грозный станет картинкой?

– Какой ценой?
– Ценой свободы Чечни.

– Только Чечни? А кто убил Ямадаева в центре Москвы?
– Ну, это была дуэль. Или нет. Слушай, Рамзан – это колесо, а Ямадаевы – это палка, которую совали в это колесо. Колесо сломало палку.

– А что будет, если кто-то сломает колесо?
– Грузия-2, в непредставимом масштабе. Я же и говорю: книжка об этом. Я ее сначала хотела назвать «Земля неверия», потому что это продолжение «Земли войны», а потом назвала ее «Не время для славы». Ну не время для понтов. Понимаешь, в Грузии наша армия доказала, что умеет воевать. Это гениальное открытие Путина. Все эксперты говорили: эту армию надо переделать, она не приспособлена для точечных конфликтов, это паровоз, а не «Мерседес», у него нет круиз-контроля, у него нет гидроусилителя руля. А поступили гениально! Зачем переделывать армию? Лучше переделать войну. Зачем кидать бомбы точечно? Будем кидать, как попало, а Саакашвили придется задуматься над тем, что удары по площадям – куда хуже точечных. И что раздетая армия в ряде случаев куда опасней одетой. Наши неудачи в Чечне оттого и были, что мы паровоз пытались использовать для нанесения точечных ударов. У паровоза точечно не получалось, да еще и журналисты рядом стояли и кричали. А сейчас зашибут паровозом всех – и защищать будет некому: Политковской нет, а если и найдется кто другой – слушать не будут уже никого.

– И тебя?
– И меня, разумеется. Как там Путин сказал? «Я повешу Саакашвили за яйца»? Знаешь, в чем мое преимущество перед Саакашвили? Меня-то за яйца точно никто не повесит.

Бомба под дуумвират уже заложена

– Не могу не спросить о твоей реакции на создание новой партии «Правое дело»…
– Знаешь, это не так плохо. Не потому, что возникает разрешенная оппозиция – у меня насчет этой оппозиции никаких иллюзий, как и у нее самой, кажется, – а потому, что к этому делу пристегнули Чубайса. Если возникнет желание насчет чьих-то яиц, Чубайс может прийти в Кремль и сказать, что делать этого не нужно; и есть шанс, что его услышат, как и Саркози. У других такого шанса нет.

– Ну хорошо, вот в России кризис. Может он что-то изменить в политическом смысле?
– В какую сторону?

– Затрещит неустойчивый дуумвират, появится что-нибудь более осмысленное…
– Что касается дуумвирата, механизм его ликвидации запущен. В некий момент – может, под Новый год, уважая традиции Ельцина, может, когда рупь рухнет, но гаданиями я не занимаюсь – Дмитрий Анатольевич встанет и скажет: простите, не справился. И в Кремль вернется тот, ради кого и затеяно увеличение президентского срока, – думаю, все мы знаем этого человека.

– Ты уверена, что так и будет?
– Я уверена только в том, что все для этого сделано. До послания можно было сомневаться, после – трудно. Разберемся теперь в том, что такое кризис: это занятная история, отличная от мировой. Ты вот мне скажи, можно ли носить воду в решете?

– ?
– Можно, если сверху льется больше, чем выливается снизу. Оно и лило, но тут перестало, и деньги стали уходить на Запад стремительно. Так что выбор у этой экономики простой: погибнуть либо от инфаркта, либо от кровотечения. При инфаркте принято разжижать кровь, но тут сложный случай: у больного гемофилия. Все финансовые вливания немедленно уходят на Запад, но никакие совещания в Белом доме в присутствии силовиков, следователей и прессы остановить этот процесс не могут. В Китае – могут, а в России – нет. Они утром совещаются, а днем сами же и уводят. В России, если называть вещи своими именами, ни один государственный орган не работает, как надо. Вот, допустим, недавняя история с лодкой «Нерпа», о которой я говорила довольно много: лодка эта на самом деле – «Чакра», и готовилась ее передача Индии. А она не готова, это нормальная история в наших контрактах с индийцами: все делается не вовремя, военные требуют дополнительного времени и денег. Угадай с трех раз: эти индийские деньги будут оседать в России или на Западе? Российская экономика могла существовать при сверхвысоких ценах на нефть, и эти цены существовали довольно долго, и все выглядело гладко, хотя большинство населения отлично понимало хрупкость пузыря. Существуют же две официальные версии на все случаи жизни: если мы процветаем – это вопреки Америке, потому что, как она ни старается, ей не удается опрокинуть нашу твердыню. А если у нас кризис – это не мы, это Америка виновата. Истина же заключается в том, что от американского и мирового кризиса детонирует наш собственный пузырь, который при соответствующих нефтяных ценах держался бы еще какое-то время.

– А не может так получиться, что в результате коллапса этой дутой экономики во власть придут люди, реально кем-то выбранные?
– Кто? Белов-Поткин?

– Нет, конечно… А что, других нет?
– Отличие наших избирателей от американских, допустим, состоит в том, что в Америке голосуют налогоплательщики. У них другая степень ответственности. Кто платит налоги, тот и заказывает музыку. Кто должен был платить налоги в России в середине 90-х? Предприятия. Кто был реальным выборщиком? Их хозяева.

– Так налоги-то они и не платили….
– А! Так этот их отказ от социального контракта и привел к тому, что Каха Бендукидзе называет «теорией сингулярного избирателя». По его теории, в странах СНГ постсоветских происходит сокращение числа избирателей до одного человека. Но думаю, что революция – точнее, эволюция – произойдет сверху. У страны с неустойчивой конструкцией власти во время кризиса два выхода: либо умеренные свободы, либо скатывание в сторону Северной Кореи. Первый вариант, по-моему, не особенно реален.

– Но если толпы выйдут на улицу?
– В том-то и дело, что в России на улицу может выйти только толпа. Народ на улицу выйти не может. Потому что народ – это не избиратели. Народ – это налогоплательщики. У нас ведь сейчас, строго говоря, не тоталитарное государство. У нас режим, который я обозначила бы как «квазитоталитаризм». Мы не страна-изгой, потому что у страны-изгоя нет счетов на Западе. Мы не страна-агрессор – как мы ни кричи, никто не поверит, что мы станем лупить «Искандерами» по собственной недвижимости в Карловых Варах. Мы не полноценная диктатура, ибо диктатура предполагает идеологию и проект. Наконец, мы не препятствуем отъезду граждан в другие страны, в отличие от настоящих тоталитаризмов, в которых выезд строго ограничен. Наоборот, в этом плане мы распахнуты: все, кому здесь не нравится, вольны ехать куда угодно. Ровно такая же ситуация в других квазитоталитаризмах вроде Саудовской Аравии или Ирана. Больше того, чем больше мозгов уедет из страны, тем она, кажется, больше обрадуется.

В настоящем тоталитаризме всегда есть хоть намек на модернизацию страны – настоящих нефтяных империй не бывает, я об этом давно говорю. Сырьевое – всегда «квази». И вот во время кризиса наиболее вероятный сценарий – скатывание этого «квази» к полноценному чучхе, с поправками на всякую национальную специфику. Я совершенно не разделяю оптимизма людей, которые верят, будто вследствие финансовых передряг в России прибавится свободы. История России – и не только, но наша в особенности – показывает: от передряг если чего и прибавляется, так это страхов. А напуганные люди мало способны сопротивляться ужесточениям.

Козлов оставил семье три тысячи

– Ты опубликовала свою версию убийства Андрея Козлова. Не собираешься превратить расследование в книгу?
– Пока не знаю.

– Почему ты вообще взялась за эту тему?
– По личным соображениям. В том смысле, что лично я с Козловым не договорила, недообщалась, он был мне интересен как один из немногих государственных чиновников – если не единственный, кого я лично знала, – кто был честен кристально, патологически. Может, это нехорошо было: какого черта, после его смерти у семьи осталось три тысячи долларов. На семью реально собирали коллеги – я не могу вспомнить ни одного случая, когда после смерти чиновника добровольно скидывались бы на поддержку родственников.

– У тебя нет сомнений в виновности Френкеля?
– Ни малейших. Редкой бестолковости киллеры и редкой бестолковости заказчик. И вообще, не надо заказывать убийства через бабу. Аскерова написала явку с повинной через десять минут. Потом начались отказы от показаний, ссылки на то, что их выбивали, давили, – особенно меня поразило требование Френкеля проверить, не принимал ли Козлов наркотики перед смертью. Не знаю, что Френкель надеялся доказать: может, что Козлов в приступе наркопомешательства сам застрелил своего шофера и себя с целью дискредитировать своего врага Френкеля? Там вообще было много красочных деталей.

– Скажи, а принцип «Не время для понтов» ты распространяешь на всех, не только на Кавказ?
– Ты знаешь, кто нашел киллеров Козлова, когда они уехали на Украину? Оперативник, которому выписали отпуск, чтобы чего не вышло, и который поехал туда на собственные деньги. Ты думаешь, он получил хоть премию? Он получил инсульт, легкий, по счастью. А между прочим, сколько кричали: «Премию дадим тем, кто нашел». Не знаю, может, там кто-нибудь вверху чего и получил. Но хочу заявить: дело Козлова раскрыто на личные деньги занимавшихся им оперативников. Это я к чему: на Западе делать свое дело – норма, а у нас – подвиг. По счастью, у нас много любителей подвигов.